Тогда я решила призвать к себе на помощь свое самое действенное и бесценнное оружие – моего маленького сына. Ему тогда было три с половиной годика, его светлые волосики и приятное личико всегда вызывали у индусов, арабов и филлипинцев умиление, многие из них старались погладить его по голове, потрепать за щечки, а один старый индус, незаметно для меня как-то даже чмокнул его в щеку… Кто-то сказал, что по их поверьям, прикосновение к белокурому ребенку приносит им удачу.
Я взяла сына на руки, поиграла с ним, а потом пустила побегать вокруг бассейна. Брови уже вытирающегося хозяина вновь взметнулись домиком и, всплеснув полотенцем, он воскликнул привычное для нас: «Машшала-а-а-а-а-а!!!!«5 На его лице появилась просветленная улыбка, но почти тут же на ее смену пришла какая-то мучинеческая гримаса борьбы человеческого добросердечия с корыстолюбием. Однако второе оказалось сильнее, и мистер Али, как будто ощущая зубную боль, плаксиво сказал:
– Нет. Я не могу. Это будет несправедливо по отношению к другим постояльцам.
– Ну ладно, – мстительным тоном ответила я, поняв, что делать больше нечего и я проиграла. Хотя, что «ладно»? Хозяин отдавал нам этот пятикомнатный дом с небольшим палисадником впереди, с дополнительным помешением для прислуги, если таковая имеется, и бассейном на заднем дворе, судя по нынешней рыночной ситуации, почти за бесценок. Стоит, правда, добавить, что «бесценок» аренды этого дома в год тогда стоил покупки вполне приличной двухкомнатной квартиры у нас в каком-ниубдь областном центре наличными.
Как мстить за провал, я пока еще тоже не знала. Оставалось только взять, вселиться и начать жить так, чтобы мистеру Али стало стыдно, что он в свое время не дал мне дискаунт…
За пару лет мы с хозяином неплохо подружились, и темы наших разговоров с политических начали смешаться иногда и на личностные. Мистер Али родился в Кувейте в традиционной мусульманской семье, учился в Англии, там же он открыл какой-то бизнес, там же и разбогател. На свои капиталы он построил несколько компаундов в лизхолдах6 Дубая, на аренду от которых позволяет себе вполне безбедно существовать вот уже много лет. Семьи у него нет, хотя, поговаривают, что была… Где она теперь никому не известно, это тема, за черту которой я не позволяю себе переступать. Разводы здесь дело редкое и развестись по законам шариата не так-то просто, так что мы такие щепетильные вопросы стараемся не обсуждать, чтобы не задеть человека за живое.
Он совсем не любит жить в эмиратах, говорит, что здесь слишком суетливо, все его раздражает и он чувствует себя несчастливым, поэтому за весь год он находится тут в общей сложности месяца три-четыре, а все остальное время путешествует по городам и весям. Ну что ж, людей всегда влечет туда, где они чувствуют себя лучше. Мистера Али влечет в Аргентину, Германию и Таиланд. На этих трех направлениях он чувствует себя наиболее счастливым, имеет дома и проводит большую часть своей жизни. Особенно лестно он всегда отзывается о Таиланде. Он говорит, что если ты там не нравишься людям, тебя никто не обидит и просто оставят в покое, но зато, если нравишься, они будут к тебе наиболее любезны. Мне тоже нравится буддийский мир с его неторопливостью и умиротворенностью, мне почему-то кажется, что там люди с их ненавязчивой идеологией лучше всего поняли, что имел в виду Бог, создавая нас здесь, на земле.
Мистер Хазими рассказывал, как однажды в Амстердаме он приостановился на улице, чтобы поглазеть на какие-то граффити7 на стене, когда один прохожий сунул что-то ему в руку. Оказалось, что он подал ему очень даже неплохую милостыню. Мистер Али отнесся к этому философски, сказав, разве он что-то потерял? Нет. Наоборот добавилась лишняя копейка к его многомиллионному капиталу.
Наш хозяин свято верит в человеческое сострадание и взаимопонимание. Когда мы говорим об этом, его полудетское личико начинает излучать какой-то еле уловимый внутренний свет, а глаза сияют всеобщей любовью к миру. Однако это не мешает ему периодически поднимать нашу арендную плату, несмотря на то, что цены в эмиратах на все и вся с каждым годом и так растут прямо пропорционально высоте небоскребов и все туже зажимают нас в жестокие тиски восточного капитализма.
Мистер Хазими считает, что мир должен отказаться от каких бы то ни было идей, разъединяющих людей и вызывающих вражду, но жить только общечеловеческими ценностями, стремиться к познанию Вселенной и смысла нашего бытия в ней. Тут я с ним полностью согласна. Я тоже считаю, что мир может спасти только то, что выше каких-то местечковых национальных, религиозных или политических интересов. Какие же мы все-таки идеалисты с ним. Он неоднократно был в Москве и Петербурге, неплохо осведомлен о культуре нашей страны. Он говорит, что с Россией западу бороться бесполезно, так как история не знает поражений этого государства, на что я замечаю, кто ж спорит, так ведь не все же читали эту историю…
Между его приездами в Дубай столько всего происходит в мире, что говорить не переговорить… Не прошли мимо нашего внимания ни покоренье Крыма, ни олимпиада, ни война в Сирии, ни вопрос беженцев, ни судьба евросоюза… Но всякий раз мистер Хазими заканчивает абсолютно любые наши дебаты обвинениями во всем глобальном зле именно евреев. Тут я сразу замолкаю и уклончиво пытаюсь направить разговор в какое-нибудь другое русло, так как не понимаю, почему одна нация должна отвечать за весь этот мировой бедлам, тем более она уже давным давно искупила все свои грехи на много тысячелетий вперед… Но мистера Али это не смущает и он настаивает на своем.
Старик очень сильно переживает за арабских женщин, так как на публике им все время приходится носить черные одежды при такой жаре. Он считает, что они выглядят так, будто ничего не могут поделать и навсегда смирились со своей судьбой. И хотя поверх их черных абай8 сверкают кристаллы Сваровски и болтаются дизайнерские сумочки, а дамы эти не вылезают из салонов красоты и палец о палец не ударяют дома, он все равно считает их угнетенными. Многие наши девушки почитают за счастье быть такими «угнетёнными» и с радостью выходят замуж за арабов, принимая и их вероисповедание. Ради такого их даже не пугает перспектива остаться без детей, так как по законам шариата в случае развода дети остаются с отцом.
Хозяин считает, что самое сложное для мужчины воспитать в себе мужественность, другими словами, быть мужиком не так-то просто. А самоутверждаться за счет женщин самое легкое, но и самое низкое дело. Тут я голосую обеими руками. Самыми независимыми и сильными Али считает русских женщин. Я страстно парирую, а не слишком ли много они на себя берут, лишив таким образом своих мужчин возможности проявить свою мужественность во всей полноте? На что он с хитрой улыбочкой отвечает, что, мол, не стоит путать социальные проблемы с явлениями личностными. Тут я прикусываю язык, ну что ж, и тут он, наверное, тоже прав. Я вспоминаю, как муж одной моей русской знакомой, сириец по национальности, был потрясен, увидев где-то у нас женщину-водителя троллейбуса. Я представляю, что с ним случилось бы, если бы он увидел женщину-укладчицу шпал… Мистер Хазими смеется над моим рассказом, но мне кажется, он думает, что я шучу и женщина никак не может быть укладчицей шпал.
Как-то он рассказал мне, что хотел познакомиться с сестрой одного товарища, очень образованной и интересной дамой с Ближнего Востока, но что-то у них там не сложилось из-за ее слишком консервативных взглядов на жизнь, и с тех пор мистер Али, кажется, очень сильно разочарован в женщинах и старается держаться от них подальше.
При всей либеральности взглядов, сформированных долгой жизнью в Англии, мистер Хазими все же предпочитает не делить бассейн с представительницами прекрасного пола. В первый раз я по незнанию плюхнулась вместе с ним, благо его размеры прозволяют десяти, а то и больше, индивидуумам бултыхаться, не нарушая ничье личное пространство. Старичок от неожиданности на какое-то время застыл в своем противоположном углу, покачиваясь на волнах, как полавок; я собралась уже было завести очередную дискуссию, но, посмотрев на него, вдруг ощутила, как прохладные воды бассейна чуть ли не физически сковывают меня какой-то крайне неприятной неловкостью… Беседы не получилось, а через минуту хозяин, абсолютно молча и не глядя в мою сторону, поспешно выбрался из воды и ретировался восвояси. Позже моя английская соседка сказала, что он предпочитает купаться один. Я не знаю, чем объяснить такое его поведение, ведь иногда он сам является туда в каких-то откровенно пляжных бермудах, тогда как я в своем весьма открытом купальнике наблюдаю за сынком. И тогда при разговоре мне приходится настойчиво концентрировать свой взгляд на каком-нибудь необычайно интересном предмете, в то время как мое периферийное зрение не может не замечать его волосатый, но довольно загорелый торс. С тех пор я всегда проверяю с балкона, там ли он или нет. Подозреваю, таким же образом, прежде чем спуститься для очередного заплыва, обозревает территорию и он. Мистер Али вообще очень неплохо заботится о своей физической форме и мне часто приходится видеть его, чуть наклонившегося вперед и согнувшего руки в локтях, дефилирующим быстрой походочкой вокруг квартала.
